По шестой песни:
И поется кондак и икос (или мученичен, аще несть).Стихи́:
На Ди́вней горе́ пребы́сть Симео́н на земли́ дре́вле,
На небе́сней же вседи́вней вита́ет ны́не горе́:
В два́десять четве́ртый Симео́н от земли́ пре́йде.
Сей преподо́бный чудотво́рец Симео́н, бя́ше во времена́ Иустиниа́на ста́раго. Роди́жеся во Антиохи́и Си́рстей, от отца́ Иоа́нна и ма́тере Ма́рфы. В то́йже Антиохи́и и воспита́н. И о́ва везде́ вся ди́вная, ина́я же совходя́щая и друга́я сотвори́ти ему́ рече́на бы́ша, и лу́чшая всегда́: но по челове́ческому обы́чаю во чре́ве зача́тся моли́твою. И пре́жде зача́тия его́ Предте́чем и Крести́телем свиде́тельствован быв. Бу́дущаго отроча́ти, доброде́тели же и кончи́ну, ма́тери провозвести́вшу. И внегда́ роди́тися, оша́ятися и́мать шу́яго сосца́, воображе́ние объя́вльшу, я́ко вско́ре на́чнет прия́ти, десна́го устремле́ния отроча́ к ше́ствию: и шу́яго и ю́ностнаго оста́вится де́йства. На вели́к же столп взы́де, и четы́редесять пять лет пребы́сть на нем. Я́ко бы́ти всем ле́том жития́ его́ осми́десятим и пяти́м. И́же па́че челове́ка соверши́в пост и терпе́ние. И почи́в о Го́споде, ко а́нгельстей учине́н быв сла́ве же и состоя́нию.
В то́йже день па́мять святы́х Меле́тия стратила́та и и́же с ним, Иоа́нна, Стефа́на, и Серпио́на еги́птянина, и Кали́нника вели́каго и двана́десять коми́т и триву́н, и трех жен, Мариа́нии, Пала́дии, и Соса́ны, и двои́х младе́нец, Кириа́на и Христи́ны и про́чаго мно́жества с н́ими, мучи́вшихся еди́ной ты́сящи, дву сту и пяти́десяти
Стихи́:
Святы́й Меле́тий на пе́вгии пове́шен сконча́ся,
Пе́вгии го́рько глаго́лет ино́ю ре́чию,
Во е́же яви́шися, Меле́тию я́ко и мед.
Святы́й Кали́нник волхво́м мече́м сконча́ся.
Посече́ние воздая́нием, во страда́льца вели́ка,
Кали́нниковым зва́нием не бу́е наре́кся.
Святы́й Стефа́н, и Иоа́нн мече́м сконча́ся
Со Иоа́нном Стефан́у главы́ отсеко́ша,
Любо́вию венце́м себе, непоро́чным прекло́ньше.
Святы́й Серапио́н еги́птянин, мече́м сконча́ся.
Истука́нным му́ченик, Серапио́н не пожре́,
Во истука́ннем же́ртвищи, посе́чен бысть.
Святи́и триву́ни и коми́ты, огне́м сконча́шася, число́м двана́десять.
Вла́стницы триву́ни коми́т же са́ном,
Нетле́ннаго са́на обрето́ша огне́м.
Свята́я о́ба о́трока Кириа́к и Христи́н, огне́м сконча́шася.
Кириа́ка же и Христиа́на же мече́м,
Рабы́ погуби́ христиа́ны Госпо́дни.
Святы́я жены́ Мариа́ния и Пала́дия и Соса́на, древесы́ побие́ни сконча́шася.
Дре́вом побие́ныя жены́ не поже́рше,
Укре́пльшеся ве́рою И́же на древе́ Распя́таго.
Святи́и двесте́ и пяти́десять му́ченицы мече́м сконча́шася.
Сугу́бною патори́цею, и двадесяти́ц мече́м посе́чен,
С ни́ми же побие́ни бы́ша пропро́стая осмери́ца.
Му́ченик Христо́в Меле́нтий, бе у́бо в ца́рьство Антони́на ри́мскаго царя́. Стратила́т быв, от стран ни́жних гала́т. Христия́н же сый моля́ше Бо́га упраздни́тися до конца́ и́дольстей льсти. И разуме́вше бе́си разоре́ние свое́, и вле́зше во псы и пла́кахуся о поги́бели свое́й. Псом же обходя́щим и вопию́щим, лю́ди устрашя́ющим, и́хже святы́й Меле́нтий с во́ины су́щими под ним изби́, и це́рькви е́ллиньския разруши́. Ят же бысть того́ гра́да иге́моном Максимия́ном, и пону́жен бысть пожре́ти и́долом. Не хотя́ше же того́ ни слы́шати. И бие́н бысть млаты́ желе́зными. Та́коже и и́ны му́ки наведе́. И посе́м пове́шен бысть на дре́ве, и пригвожде́н сконча́ся. Стефа́н же и Иоа́нн от коми́та усече́на бы́ста со всем полко́м свои́м с жена́ми и с детми́, и та́ко вси сконча́шася.
В то́йже день свята́го му́ченика Серапио́на еги́птянина
Серапио́н Христо́в му́ченик, бе у́бо от Еги́пта ро́дом. Во вре́мя же то егда́ подвиза́шеся Меле́нтий, прише́д от Еги́пта, и ви́де и́же с ним му́чащихся и ве́рова Христо́ви. И ят быв, и вве́ржен в темни́цу, иде́же Бо́жиим а́нгелом поста́влен бысть епи́скопом, на просвяще́ние хотя́щим му́читися по Христе́. В той день соше́дшеся бли́жнии свята́го Меле́нтия коми́ти и во́ини вели́ким гла́сом глаго́лаху, я́ко и мы христия́не есмы́. Тем и на гнев подви́гнувше иге́мона. Епи́скоп же Серапио́н с Калли́ником волхво́м ве́ровавшим во Христа́ усече́н бысть. Фео́дор же и Фавст со мно́жеством и́же с ним сконча́стася огне́м. А жены́ и де́ти древяны́ми мечи́ расте́сани бы́ша от слуг, и та́ко преда́ша в ру́це душя́ своя́ Го́сподеви.
В то́йже день сло́во от Лимони́са о ходя́щем мни́се в корчму́
Ста́рец не́кий седя́ше в ските́, и взы́де еди́ною во Александри́ю рукоде́лие свое́ продая́ти хотя́. И ви́дев рече́ ю́на мни́ха вле́зша в корчму́. И вельми́ о сем оскорби́ся, и пожда́ вне стоя́ до́ндеже изле́зет. И я́ко изле́зе ю́ный мних, ем его́ ста́рец за́ руку и удержа́. И рече́ ему́: «Не ве́си ли бра́те, я́ко во о́браз а́нгельский оде́ялся еси́? Не разуме́еши ли, я́ко мно́ги суть се́ти вра́жия? Не ве́си ли я́ко очи́ма и слу́хом и о́бразом вси врежа́еми суть во граде́х? Ты же мних сый, а в корче́мницу ча́сто вла́зиши, в ню же не досто́яше ти ходи́ти, и с неподо́бными му́жи и жена́ми сходи́тися. Но молю́ ти ся ча́до, бежи́ в пусты́ню, иде́же мо́жеши Бо́жиею по́мощию спасти́ся». И отвеща́ ю́ноша рек ему́: «Иди́ калуге́ре, Бог не и́щет ничего́же, но то́чию се́рдца чи́ста». Тогда́ воздви́г ста́рец о́бе ру́це на не́бо, и рече́: «Сла́ва Тебе́ Бо́же, я́ко аз и́мам в ските́, пятьна́десять лет, а се́рдца чи́ста не сниска́в. Сей же в корче́мницах живы́й се́рдце чи́сто стяжа́в».
В то́йже день преставле́ние преподо́бнаго отца́ на́шего Ники́ты сто́лпника, Переясла́вского чудотво́рца