Стихи́:

Живо́му Бо́гу ты, боже́ственный певе́ц, о́тче:

Аз же, тебе́ уме́ршу, но́вый певе́ц.

Сей бя́ше от Сикили́йския епа́рхии, роди́телю нарица́ему Плоти́на и Ага́фии, благи́м нра́вом су́щема те́ма и благочести́выма, и поуче́нию боже́ственых книг упражня́ющася. Плене́ну же оте́честву его́ бы́вшу от ага́рян, той с ма́терию и с сестро́ю к Пелопони́су до́йде, и отъи́де в Селу́нь, иде́же и и́ноческое восприя́т житие́: и к духо́вным вооружи́ себе́ подвиго́м. Одр бо бя́ше ему́ земля́ ко́жею покрове́на, и ри́за непотре́бна. Пи́щи же вкуша́ше, хле́ба ма́ло с водо́ю ква́шена. Стоя́ние всено́щное, коле́ном вы́ну преклоне́ние. Пе́сни во усте́х, рукоде́лие, каллигра́фия, чте́ния боже́ственых писа́ний. К сим же у́бо весь быв чист, смире́н кро́ток тих, препро́ст, и сим подо́бная. И си́ми обогате́в, поста́влен бысть презви́тером. И не вма́ле с Григо́рием Декаполи́том речеви́тым му́жем в Константи́нь град до́йде, и́мже и в це́ркви свята́го му́ченика Анти́пы затвори́ себе́. Жесто́ким житие́м и по́стническим тече́нием ра́дуяся в ней претерпе́. И поне́же христоненави́дная е́ресь иконобо́рная израсте́. И блаже́нный к Ри́му пла́ваше, того́ не́ким благове́рным прие́мшым. Корабли́ же ва́рварстии напа́дше, и свя́зана к судия́м того́ приве́дше, и в темни́це затори́ша. Вся у́бо поуча́я бя́ше пути́ спасе́ному, и мно́гия от дия́вольских рук изба́вив. Иде́же священноле́пен муж не́который тому́ та́мо предста́в, от Мир, рече́, зде приидо́х, но приими́ сию́ глави́зну. Он же прии́м ю́: ку́пно же чтя́ше и поя́ше: Ускори́ Ще́дрый, и потщи́ся я́ко Ми́лостив на по́мощь на́шу, я́ко мо́жеши хотя́й. И песнь нау́трия де́ло бысть: тогда́ бо е́реси побо́рнику и́здшу. Бо́жия же Це́ркви честны́х ико́н восприе́мши благоле́пие. И честны́й Ио́сиф от темни́цы свобожде́н бысть, и к Константи́ну гра́ду идя́ше. И мо́щи же не́которыя свяще́ннаго и вели́каго апо́стола Варфоломе́я от не́коего взем, имя́ше у себе́. И во и́мя его́ це́рковь созда́в ку́пно со сла́вным Григо́рием. И в попече́ние мно́жайшим состро́ив. И пе́сньми торжества́ украси́в. Со слеза́ми и воздыха́ньми моля́шеся получи́ти жела́емаго, е́же у́бо и получи́. Ви́дев бо не́коего му́жа стра́шна апо́стольским воображе́нием, от святы́я трапез́ы Ева́нгелие взе́мша, и на пе́рсех поло́жьша, и благослове́нию того́ сподо́бивша. Сей же бя́ше изнача́ла, и́же боже́ственаго дарова́ния та́ко безтру́дно со удо́бием свяще́нная пе́ния прося́щым пода́в, я́ко мне́тися не́ким не от него́ сим бы́ти, но от и́нде тому́ учини́вшуся пе́рвее, и из у́ст бесе́довати, и прося́щым подава́я. Сему́ же не такову́ при́тчу иму́щу, но боже́ственою благода́тию я́коже вы́ше реко́хом такова́я принести́ вруче́н быв. И от везде́ вся́ческими устна́ми пет быва́ет, и все́ми любо́вен и возжеле́н. Не то́чию препросты́м, или́ князе́м, но и са́мыми цари́ люби́мь бе. И́же и изгна́нию Ва́рдою осуже́н быв, зане́же того́ до́бре обличи́вшу. Но па́ки при́зван быв, и свяще́нным сосу́дом Бо́жия Вели́кия це́ркве храни́тель вруче́н бысть, Игна́тию боже́ственому патриа́ршествующу. И́же и по успе́нии его́ Фо́тием изве́ржен быв и оклевета́н. Сей же по сем патриа́рх показа́ся. И́бо ве́ры ради правосла́вныя подвиза́вшуся, изгна́н бысть в Корсу́нь. И па́ки от Корсу́ня при́зван цари́цею Феодо́рою, сотво́ршею правосла́вие. И мно́гая тогда́ песносло́вия изре́к, у́спе. И положено́ бысть честно́е те́ло его́ во оби́тели, иде́же и досе́ле лежи́т. Челове́к же не́кий имя́ше раба́, и бежа́ от него́. И прише́д у́бо господи́н его́ к свято́му Фео́дору Фанеро́ту, и помоли́ его́ да пока́жет ему́ раба́ его́. И пребы́в в це́ркви три но́щи, и три дни, и ничто́же уви́дев, оскорбе́в хотя́ше отъити́. У́трени же бы́вшу, и сло́ву душеполе́зну в це́ркви что́му, ма́ло заспа́в челове́к, ви́де во сне му́ченика глаго́люща к нему́: «Челове́че, что скорби́ши? Ио́сифу песнотво́рцу усо́пшу в сей но́щи, все́ми на́ми пребде́н бысть, и его́же ду́шу пра́вилы почто́хом. И се ны́не приидо́х е́же пове́дати ти, пойди́ во о́но ме́сто, и́мя ему́ пове́дал, и обрести́ и́маши своего́ раба́».

Стихи́:

Про́сто претваря́еши, Христе́, сугу́бное естество́,

И́маши же престро́ганы со двема́ Ферву́фу.

Ти́и бы́ша сестры́ свята́го Симео́на епи́скопа и́же в Перси́де, егда́ сконча́ муче́ние за Христа́ от Саво́рия нечести́ваго царя́. Вше́дше бо в дом его слуги́, и ви́деша сестру́ его́ Февру́су ю́ну су́щю и красну́ вельми́, и возвести́ша цари́це жене́ саво́риеве, и повеле́ ю́ привести́ к себе́. И приведо́ша ю́ со сестро́ю и с рабо́ю. И рече́ к ней цари́ца, О де́во, подоба́ет ти госпожи́ бы́ти мно́гим, сицеву́ красоту́ иму́щи. Февру́са же отвеща́, жениха́ име́ю Христа́, Его́же ра́ди брат мой пострада́. Цари́ца же ничто́ же истяза́ющи от нея́, повеле́ ей в пола́те свое́й пребыва́ти. Во у́трий же день, в боле́знь впаде́ цари́ца. И волхво́м прише́дшим на согляда́ние боле́зни. И ви́деша Февру́су и сестру́ ея и рабу́, и посла́ к Февру́се еди́н волхв глаго́ля, а́ще хо́щеши да ми бу́деши жена́, испрошу́ тя у цари́ци, и бу́деши госпожа́ мно́гим. Февру́са же рече́, не мо́щно ми христиа́не су́щи с пога́ным совокупи́тися. И шед волхв к царе́ви, оклевета́ ю, я́ко не проста́ боле́знь цари́цына, но не́кая отра́ва дана́ бысть от христиа́ныни деви́цы. И вско́ре повеле́ ю царь привести́ к себе́ в пола́ту, и рече́ ей, премени́ боле́знь цари́цы, да непови́нна бу́деши го́рцей му́це. И отвеща́ Февру́са, жив Госпо́дь, я́ко никоея́же ми зло́бы бысть до цари́цы, ни в руку́ на́шю и́мамы что зло. Тогда́ царь предаде́ ю́ со сестро́ю и с рабы́нею ея́ трем князе́м да я́ испыта́ют. И се́дше на суди́щи, претя́ху им му́ками мно́гими. Вафи́й же князь рече́, Февру́со обеща́й ми ся бы́ти жено́ю, да не зле у́мреши ты и сестра́ твоя́ и рабы́ня. То же им и Фавст волхв глаго́лаше. И я́ко ви́деша я́ не покаря́ющяся ни во еди́ном словеси́. И прише́дше и реко́ша саво́риеви, а́ще не пресеку́т на́ полы, ни про́йдет цари́ца, сквозе́ их, ни и́мать жива́ бы́ти. И повеле́ тому́ бы́ти царь. Изве́дше я́ из гра́да вон, и вби́ша два кола́ о́ба пол пути́, и привяза́вше Февру́сы святы́я деви́цы к еди́ному колу́ главу́, а к друго́му но́зе, и претро́ша ю́ пило́ю древяно́ю на́ полы. Та́коже и сестру́ ея́, и рабы́ню. И та́ко моля́щеся Бо́гу, преда́ша душя́ своя́ в ру́це Го́сподеви. И пове́сиша я́ на вели́ких древесе́х. Тогда́ нечести́вая цари́ца и весь полк про́йде путе́м тем. Святы́х же телеса́ вверго́ша в ров. И та́ко прия́ша жития́ коне́ц, ме́сяца апре́ля в 4 день.

Сей преподо́бный оте́ц наш Зоси́ма, из мла́да восхоте́ Бо́гу рабо́тати. И шед в монасты́рь млад сый и постриже́ся в Ти́ре, в страна́х Палести́ньских. И до́бре соверши́в мни́шеское житие́, и бысть иску́сен ста́рец. И сподо́бися мно́гаго виде́ния от Бо́га. Непреста́нно же де́лая рукоде́лие со слеза́ми и моля́шеся Бо́гу. Взы́де же по́мысл ему́ глаго́ля, обря́щет ли ся мужь в пусты́ни лу́чши мене́ де́лом. И прии́де к нему́ не́кто глаго́ля, О Зоси́мо, до́бре у́бо я́ко челове́к подви́гнулся еси́, но никто́ же соверше́н есть. Но да разуме́еши коли́ко ине́х есть о́браз спасе́ния. Изы́ди от земли́ твоея́, и иди́ в монаст́ырь и́же есть близ Иорда́на. И сотвори́ та́ко Зоси́ма по повеле́нию его́. И и́де в монасты́рь. Бе же в монастыри́ том обы́чай тако́в, во святы́й пост бра́тии исходи́ти в пусты́ню на моли́тву, то́кмо вра́тнику еди́ному оставля́тися. Бра́тии же сходи́тися в монасты́рь в Вели́кий четверто́к ко свято́му Причаще́нию. Зоси́ма же изы́де в пусты́ню, и ви́де святу́ю Мари́ю, и гна́шеся по ней. Она́ же рече́, а́ще хо́щеши ви́дети мя Зоси́мо, даждь ми ри́зу твою́. И сотвори́ та́ко. И облече́ся в ри́зу. И пове́да ему́ Мари́я вся по́ряду о себе́ я́же от ю́ности своея́ сотвори, ка́ко первее в блуде́ поживе́, и ка́ко в пусты́ню вни́де. И повеле́ ему́ приити́ в прииду́щее ле́то со святы́м Причаще́нием на Иорда́н. И мину́вшу ле́ту, прии́де Зоси́ма со святы́м Причаще́нием, и ви́де преподо́бную иду́щу чрез Иорда́н а́ки по́ суху, и даде́ ей Прича́стие. И в тре́тий год та́коже прии́де и ви́де преподо́бную ме́ртву, и не моги́й от ста́рости погрести́ ея́. И ви́де лва и рече́ ему́, О зве́рю, ты погреби́ преподо́бную Мари́ю, аз бо стар есмь и не могу́ копа́ти. И а́бие вы́копа зверь я́му, и погребе́ Зоси́ма честно́е те́ло преподо́бныя Мари́и. Ше́дши же в монасты́рь пове́да игу́мену Иоа́нну, и всей бра́тии о преподо́бней Мари́и, ка́ко ю́ просла́ви Бог. Посе́м поживе́ оте́ц наш честны́й Зоси́ма в труде́х и в моли́твах и в слеза́х, стар сый отъи́де от жития́ сего́. И погребе́н бысть че́стно.

Пове́даху бра́тия о отце́ Илии́, я́ко из де́тьска труде́х прилежа́ше. Мно́гажды бо огнь в ло́не нося́ше, поуча́я бра́тию подвиза́тися. Показа́ше зна́мения глаго́ля им, а́ще по и́стине тружа́етеся, то и зна́мения труда́ покажи́те. Иногда́ же ему́ бы́вшу в пусты́ни, восхоте́ ме́дови, и обре́те а́бие под ка́мыком. И рече́ отступи́ от мене́ зло́е похоте́ние. Пи́шет бо ся, ду́хом ходи́те, и по́хоти плотьски́я не твори́те. И оста́вив отъи́де. Па́ки же ему́ три неде́ли пости́вшуся в пусты́ни, и обре́те ово́щь пове́ржен на земли́, и рече, не и́мам я́сти, ни присягну́ти к нему́, да не бра́та своего́ соблажню́. Пи́шет бо ся, не пи́щею еди́ною жив бу́дет челове́к. Моля́ше же его́ не́кто от бра́тии, жи́ти с ним в пусты́ни хотя́. Сему́ же глаго́лющу, не мо́жеши терпе́ти напа́сти бесо́вския. Он же па́че прилежа́ше глаго́ля, я́ко вся терплю́. Той же прии́м его́, и в друзе́й пеще́ре жи́ти ему́ повеле́. Прише́дше же но́щию бе́си дави́ти нача́шя, скве́рными по́мыслы мяту́ще его́. Тек же он пове́да сбы́вшееся ему́ Илии́, и моли́ его́. Очерти́ же Илия́ ме́сто, повеле́ отто́ле без стра́ха жи́ти ему́. О́шелник же е́тер бли́жния пусты́ни, прише́дшей бра́тии к нему́ пове́даше о сем.

Рече́ святы́й Касия́н ри́млянин, воспомяни́те вы отца́ Иро́на, и лю́таго паде́ния его́, е́же подъя́т пре́жде ма́лых дней сих пред очи́ма на́шима, ко́ею ве́щию и поруга́нием дия́волим от высоты́ жития́ о́ного снесе́ся. Сего́ бо по́мним пятьдеся́т лет в пусты́ни пребы́вша, вели́ким жесто́чеством и воздержа́нием, и в коне́чней пусты́ни всели́вся еди́ньствова, и па́че всех сотвори́ и́же зде отбе́гших. И по вели́цех у́бо труде́х и по́двизех игра́н бысть дия́волом, в тя́жко поползе́ние впаде́ся. И всех и́же в пусты́ни ста́рыя отцы́ и бра́тию в неутеши́мый плачь введе́. И не бы си́це пострада́л, а́ще бы утверже́н был разсужде́нием е́же научи́ти его́ не свои́м помысло́м и всей во́ли повину́тися, но отце́м. И толи́ко своему́ по́мыслу после́довав, я́ко в коне́чную поги́бель себе́ вве́рже. Пост бо его́ е́же сочетава́тися с челове́ки, и сообща́тися с ни́ми, отгна́. Я́ко у́бо ни в пра́здник святы́я Па́схи приити́ в це́рковь, е́же со отцы́ и бра́тиею совокупи́тися, и с ни́ми пону́дити себе́ прия́ти со́чива, или́ и́но что приноси́мое на трапе́зу. За е́же мне́ти ему́ сим отпа́сти своего́ ра́зума и уста́ва. Та́ко бо на мно́зе своему́ хоте́нию внима́я, и прельсти́вся, а́ггела сатанина́ прие́м, и сему́ а́ггелу я́ко све́тлу поклони́ся. И повеле́но быва́ет от него́, в полу́нощь в кла́дязь глубо́к воврещи́ся. И я́ко себе́ позна́ти искуше́нием, я́ко ни коея́же прия́ти беды́, су́етныя его́ ра́ди доброде́тели, и е́же Бо́га ра́ди трудо́в. Се же не разсуди́в мы́сли своея́ сове́тствующия, но помрачи́вся умо́м, и вве́рже себе́ в полу́нощи в кла́дязь. И по мно́зеже вре́мени уве́девше бра́тия приклю́чшаяся ему́, и едва́ того́ с вели́ким трудо́м извлеко́ша е́ле жи́ва су́ща. По извлече́нии же его́ два дни жив, и в тре́тий день у́мре. Плачь бра́тии оста́вль. И презви́тер Пафно́тий, и́же мно́гим человеколю́бием подви́гся, помина́я его́ труды́ и неисче́тныя доброде́тели я́же в пусты́ни претерпе́, не отлучи́ его́ сме́ртныя па́мяти от пре́же почи́вших, я́ко да не причте́тся ну́жных сме́ртию. Что же реку́ и о о́ном, его́ же и́мя во́лею премину́, бе́са послу́шав, мно́гажды я́ко и а́нгела прии́м и́. И свет све́щный ча́сто в ке́лии свое́й ви́дя. Последи́ же повеле́но от него́ сы́на пребыва́ющаго с ним в монастыри́, в же́ртву сего́ принести́ Бо́гови. Я́ко от сего́ патриа́рха Авраа́ма че́сти сподо́бишися, рек. Его́же сове́ту толи́ко повину́ся, я́ко сыно́вним закла́нием соверши́ти, а́ще бы сего́ не уви́дел сын чрез обы́чай ножь наощря́юща, и вервь приготовля́юща, я́же сему́ на всесожже́ние хотя́ше бы́ти, и бежа́нием спасе́ние прия́т. А́ще ли бы не избежа́л, то закла́н бы был, и бе́су на потре́бу дан бы был. Прельще́н бо бысть от бесо́в. Нас же Госпо́дь Бог да изба́вит сих. Ему́ же сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.