Стихи́:

Не пи́щу, но цельбу́ челове́ком подая́й,

Гро́ба своего́ ма́нну, таи́нниче Госпо́день:

В осмы́й подае́т ма́нну целе́бную землеро́дным.

От похва́л Софро́ния Иерусали́мскаго о Богосло́ве: Я́ко оте́ц Иоа́нна Богосло́ва Зеведе́й бя́ше, ма́ти же Саломи́я, дщи Ио́сифа Обру́чника. Ио́сиф же четы́ри сы́ны име́яше: Иа́кова, Симео́на, Иу́ду и Иоси́ю. И дще́ри три: Есфи́рь, Ма́рфу и Саломи́ю, я́же бя́ше жена́ Зеведе́ева, ма́ти же Иоа́нна Богосло́ва. И́бо то́чию еди́наго свята́го Петра́ Госпо́дь крести́ Свои́ма рука́ма: Петр же Андре́я. И Андре́й Иа́кова и Иоа́нна. Иоа́нн же и Иа́ков про́чыя апо́столы крести́ша. Всем же бежа́вшим на преда́нии, Иоа́нн я́ко возлю́блен та́мо бя́ше, и на подая́нии Боже́ственых та́ин. И у Креста́ предстоя́ше, и ко гро́бу пе́рвее Петра́ прии́де, и святу́ю Богоро́дицу во своя́ прия́т. И той на земли́ три ма́тери име́яше. Пе́рвую Саломи́ю, от нея́же роди́ся. Второ́е, я́ко сын Гро́мов нарече́н Го́сподем. Тре́тие, Пресвяту́ю Богоро́дицу, по рече́нному от Го́спода: «Се Ма́ти твоя́». Зане́же и святу́ю Богоро́дицу Петр и Иоа́нн крести́ша, и да́же и до успе́ния Ея́ с не́ю бы́ти Богосло́ву. По успе́нии же прии́де по Ефе́с, внегда́ це́рковь Артеми́дину моли́твою сокруши́. И четы́редесять тем муже́й и жен служа́щых Артеми́де, от пре́лести измени́, и приведе́ их к све́ту богоразу́мия. И я́ко Лива́т (О́хли) нари́чется гора́, иде́же стои́т це́рковь свята́го Иоа́нна Богосло́ва. К за́паду же святы́й Тимофе́й, Мари́я же Магдалы́ни и седмь о́трок при у́стии горы́. Свята́я же Ермио́на дщи Фили́ппа, еди́на су́щи от проро́чиц, лежи́т близ горы́. Фили́пп же есть еди́н от седми́ диа́кон, и Адау́кт му́ченик, и дщи Калисфе́на, и ини́и про́чии му́ченицы, епи́скопи бы́вшии, Аристо́н, Ти́ран, и Аристову́л, к тому́ же и Па́вел пусты́нный граждани́н та́мо возлежи́т. Соверша́ет же ся собо́р его́ в пречестне́м его́ апо́стольстве су́щем во Евдо́ме.

Всеблаги́й Человеколю́бец Бог наш, не то́чию о Нем вжеле́нно подви́гшыхся святы́х его́ апо́стол и му́ченик, и всех уго́ждьших Ему́, Ца́рьствию небе́сному и ве́чным благи́м сподо́бил есть; но и ме́ста иде́же походи́шя, или́ погребе́ни бы́шя, исполне́нию благода́тем показа́в, и мно́гими просвети́ чудесы́. И́бо и гроб иде́же вели́кий апо́стол и благове́стник Иоа́нн погребе́н бысть, перьсть святу́ю подае́т. Ю́же та́мо наме́стницы ма́нну нари́чут. Манове́нием бо Ду́ха Свята́го во осмы́й день ма́ия ме́сяца еще́ тме су́щи, внеза́пу истека́ет и восхо́дит. Е́юже приходя́щии взима́ют кропя́ще себе́, на изме́ну вся́кой стра́сти ко врачевству́ душе́вному, во здра́вие теле́сное. Сла́вяще Бо́га, и его́ уго́дника Иоа́нна хва́ляще.

Стихи́:

Глубо́че пожи́тия Арсе́ние возлюби́,

Ниже́ вся́ких по сме́рти утаи́вся.

Арсе́ний и́же во святы́х оте́ц наш, бя́ше от ста́раго Ри́ма, диа́кон святы́я Бо́жия вели́кия Це́ркве. И доброде́телнаго ра́ди непреложе́ния, и ра́зума преизя́щное, произбра́н быв вели́ким царе́м Феодо́сием, во е́же бы́ти пе́стуном и наказа́телем де́тем его́, Оно́рию же и Арка́дию, не то́чию челове́честей прему́дрости, но и по Бо́зе доброде́тели. Толи́ко же почте́н бысть царе́м, я́ко и Василопа́тер нарица́тися прия́т. Но он молвы́ ненави́дяше, и и́же с до́лу держа́щими совозраща́тися. Безмо́лвие же любя́, и вы́шняго Ца́рствия жела́я. Моля́ше же ся наста́влен бы́ти в путь спасе́ный. Прии́де бо ему́ глас с небесе́ глаго́лющь три́жды, Арсе́ние бе́гай челове́к, умо́лкни, преста́ни безмо́лствуй, и спасе́шися. И а́бие све́тлыя ри́зы совле́к, и в ни́щыя обле́кся, и и́де во Еги́пет и безмо́лствовав, и к доброде́тели подвиза́вся, си́це, я́коже ин никто́ же. И в глубо́це ста́рости ко Го́споду отъи́де.

Стихи́:

Изше́дшу Ни́лу песнотво́рцу от жития́,

Пе́ти словесы́ пра́веднаго я́ко и мое́ сло́во

Стихи́:

Христоно́сный собо́р мече́м изсе́чен,

Христоуби́йственей спи́ре не подо́бящеся.

Бя́ше не́кто чернори́зец, во вну́тренней пусты́ни живя́ мно́го лет, и доброде́тели вся испра́вив. Стар же сый, и неиску́сен враждо́ю бесо́вскою. Бя́ше бо зело́ тру́дник, и любя́ безмо́лвие, и в моли́твах и во бде́ниих вы́ну пребыва́я. И виде́ния не́которая ви́дев, овогда́ бдя, овогда́ во сне, ника́коже отторжа́шеся восле́довати безпло́тнаго жития́, ни пеки́йся о яде́нии. Овощи́ же садя́, да телеси́ бу́дет на потре́бу, на Бо́га упова́я. Ни бесе́дуя о ко́рмли теле́сней, но забы́л бя́ше. Все хотя́ соверше́ною любо́вию Бо́жиею пребыва́ти, и ожида́я преставле́ния от сего́ ми́ра. Па́че по́хотию неви́димых и наде́жных кормля́шеся. Да ни те́ло ему́ иста́яше до́лгим трудо́м, ни ду́ша ему́ облени́ся, но чи́стым не́коим устрое́нием до́брым имя́ше нрав. Бог же дая́ше ему́ чрез два дни три хле́бы, творя́ше на трапе́зе ви́дети, и бы́ти добр и чист и сла́док. И вла́зя в пеще́ру он, где чу́яше тре́бующее те́лу, обрета́ше ко́рмлю, и поклони́вся и вкуси́, па́ки хвала́ми пита́шеся. Моли́твами то́кмо и ра́зумом Бо́жиим живы́й, и цветы́й по вся дни. Подая́ ны́нешнее вре́мя доброде́тельми, и бу́дущее наде́жам, на вя́щщее иды́й дерза́ше о у́ньшем сконча́нии, а́ки в руку́ держа́ у́же, и бысть ему́ ма́ла не отпа́сти от искуше́ния прише́дшаго. Пото́м что у́бо не рече́м ему́ ма́ла не на па́губу. Прии́де бо забы́вся мня́шеся вя́ще всех. И я́ко не́что име́я ли́шше всех челове́к. И та́ко сый собо́ю упова́я. Бысть же ему́ не на до́лзе ма́ла не́кая ле́ность испе́рва, пото́м же и вели́кая, я́коже и чуди́тися бя́ше, и на хвалы́ лени́во воста́яше дре́мля, и на моли́твы па́че хвалы́ не бя́ше на до́лзе, и души́ поко́ю хотя́ше, и умо́м до́лу зря́ше, и мы́сли злы́я приима́ше. И где в та́йнах грех ся мы́сляше. Оба́че обы́чая пе́рвых ве́дяше и́, а́ще не́како тру́дника потяги́и спасова́ше. И не́како возва́, по обы́чных моли́твах к ве́черу, хле́бы обре́те на трапе́зе, изу́трь ему́ подае́мы, и яд возмо́же. И́маже зна́мения ино́го не разуме́, ни помы́сли, я́ко такова́я, живо́т врежа́ют и на зло обраща́ют. Но ма́ло мнев е́же у́бо не отпа́сти не́когда едва́ подо́бных восхи́ти его́ по́хоть. И ве́дяше и в мир мы́сльми, оба́че и удержа́вся тогда́. На у́трий день на обы́чную моли́тву обрати́ся, и по моли́тве и хвале́ влез в пеще́ру, хлеб у́бо обре́т предлежа́щь ему́, не та́кже чист, но не́как скверна́в, и чуди́вся, и уны́л бе, оба́че вкуси́, и возмо́же. И тре́тия бе нощь, и тройно́ю зло прилага́шеся, вско́ре бо ум ему́ мы́сльми нача́ мясти́. Па́мять же бе ему́, я́ко ту су́щи жене́ с ним лежа́щи. Бя́ше а́ки творя́ быва́ющее. Оба́че изле́з в тре́тий день на де́ло, моли́твы же и хвалы́ сотвори́ти, нечи́сты ктому́ име́я по́мыслы. Но ча́сто обраща́яся глумля́ся, се́мо и она́мо о́чи меща́. Преста́яше бо ему́ до́брое де́ло и па́мяти злы́я пристоя́ху.

Му́жии святи́и трие́, сверше́ннии до коньца́, из дети́йска Бо́гу повину́вшеся. Не хотя́ху нигде́ пусто́шным де́лом поработи́тися, и отше́дше в пусты́ню дале́че. И сотвори́ша себе́ хи́жицу в не́йже седя́ше и почита́ющи кни́гы. Моли́твою и посто́м пребыва́ющии. И ру́чними де́лы глумя́шеся. Ху́де кормя́ще те́ло, я́ко то́чию гла́дом не умре́ти. И живу́ще в пусты́ни со зверьми́ пребыва́ти. Не́же с челове́цы в молве́. В них же бе еди́н старе́йшина и́мянем Ера́кс. И духо́вными нра́вы и укра́шен. И́же с пе́рьва в перфури́йстей горе́ живя́ше без вся́кого челове́ка. И па́ки пото́м живя́ше в нетри́йстей пусты́ни. И к сему́ еди́ною придо́ша бе́си, искуша́ющи его́. В а́нгельстем о́бразе и глаго́люще ему́ ка́ко ты живе́ши в пусты́ни. 8 лет ка́ко мо́жеши стерпи́ти, еди́н пребыва́я со зверми́. А не ви́дя челове́ка. Он же ве́рен сый ра́зумом, и отвеща́ ему́ печа́ль мне си сотвори́л. Ма́ло ми лет пове́даеши аз бо в пусты́ни и се хощу́ е́же жи́ти 200 лет и приуго́товил ся есмь терпи́ти. Бес же слы́шавше се, отбего́ша от пусты́ни, Бо́гу на́шему сла́ва.

Брат вопроси́ а́вву Силуа́на глаго́ля, что сотворю́ а́вво, ка́ко стяжу́ умиле́ние, зело́ бори́мь есмь уны́нием и сном, и во у́тро егда́ востаю́, ну́жуся мно́го, и бе́з гласа псало́м не глаго́лю, сну же одоле́ти не могу́. И отвеща́в ста́рец глаго́ля, ча́до е́же глаго́лати ти псалмы́ со́ гласом, пе́рвая горды́ня есть и возноше́ние, си́речь аз пою́, а брат мой не пое́т. Пе́ние у́бо со́ гласом помрача́ет се́рдце, и же́стоко твори́т, и не оставля́ет ду́шу умили́тися. И а́ще у́бо хо́щеши во умиле́ние приити́, оста́вь пе́сни со́ гласом. И егда́ стои́ши моли́твы своя́ творя́, ум твой си́лу стиха́ да вне́млет. И мни я́ко пред Бо́гом стои́ши, и стяза́ющимь сердца́ и утро́бы. Егда́ воста́неши от сна, пре́же всего́ просла́ви Бо́га усты́ твои́ми. И почни́ а́бие пра́вило свое́ легко́ и ти́хо, воздыха́я и помина́я грех свои́х, и му́ку иде́же и́маши му́читися. И рече́ брат, аз а́вво отне́леже бых и́нок, уряже́ние пра́вила и ча́совы по окта́йку пою́. И глаго́ла ста́рец, сего́ ра́ди умиле́ние бежи́т от тебе́. Виждь вели́кия отцы́, ка́ко безкни́жны су́ще, и не ве́дуще что, то́чию ма́лы псалмы́, и ни гла́са ниже́ тропаре́й ве́дяху, я́ко свети́ла в ми́ре просия́ша. И свиде́тельствует ми сло́во а́вва Па́вел просты́й, и а́вва Анто́ний, и а́вва Па́мво, и а́вва Апо́лло, и про́чии, и́же и ме́ртвыя воздвиго́ша, и на бесы́ власть прие́мше не пе́сньми и тропарьми́ и гла́сы, но моли́твами и поще́нием. Не у́бо украше́ние пе́снем есть спаса́ющее челове́ка, но страх Бо́жий и соблюде́ние за́поведей Христо́вых. Гла́сное же пе́ние мно́гия в преиспо́дняя земли́ свед́е, не то́чию мирски́я, но и свяще́нники, в блуд и в стра́сти себе́ потопи́шя. Е́же па́че пе́сни мирски́я суть. Сих бо ра́ди собира́ются в це́рковь. Разуме́й ча́до, коли́ка де́ла суть на небесе́х, и не пи́шется о них, я́ко со окта́йком пою́т. Но чин еди́н непреста́нно пою́т аллилу́иа. Други́й чин, свят, свят, свят Госпо́дь Савао́ф. Други́й чин, благослове́на сла́ва Госпо́дня от ме́ста и до́ма Его́. Ты же ча́до возлюби́ смире́ние Христо́во, и внима́й себе́ соблюда́ти ум свой во вре́мя моли́твы. И иде́же а́ще и́деши, не показу́й себе́ я́ко остроу́мна и учи́теля, но бу́ди смиреному́др, и Бог даст ти умиле́ние.

Рече́ а́вва Афана́сий: я́ко мно́жицею глаго́лют не́цыи от вас, я́ко «Где есть гоне́ние на мучи́тельство?». Се уже́ му́чимь бу́ди со́вестию, умри́ греху́, умертви́ у́ды земны́я: и се бу́деши му́ченик изволе́нием. О́ни с царьми́ и с кня́зи боря́хуся, и́маши и ты противля́ющагося – диа́вола, царя́ греху́, и кня́зи бе́совы. Та́ко у́бо иногда́ о́нем ка́пища и же́ртвища предлежа́ху, и ме́рзское идолослуже́ние ло́жный куми́р. Разуме́й в души́ полага́я, я́ко есть и днесь ка́пище и же́ртвище, и ло́жный куми́р в души́ мы́слено. Ка́пище у́бо, несы́тное ла́комство. Же́ртвища же, сла́достная возжеле́ния. Куми́р же, возжеле́ния дух. И́бо рабо́таяй блудо́м, и к сласте́м упражня́яйся - Иису́са отре́клся есть, и и́долу кла́няется: и́мать у́бо в себе́ Афроди́тин истука́н, плотьску́ю ме́рзскую сла́дость. Па́ки же гне́вом и я́ростию побежда́емь есть кто, и не отсеца́ет стра́сти сея́ неи́стовство - Иису́са отре́клся есть, и Арри́са и́мать в себе́ бо́га. Подклони́л бо ся есть гне́ву, е́же есть неи́стовству зна́мение; други́й же сребролю́бец сей и сластолю́бец, заключа́я утро́бу свою́ от бра́та своего́, и не ми́луя бли́жняго своего́ - Иису́са отре́клся есть, и и́долом рабо́тает: и́мать бо в себе́ куми́ра Ерми́са, и тва́ри поклоня́ется па́че Творца́. Ко́рень бо есть злым всем сребролю́бие. И я́ко а́ще от сих удержи́шися и сохрани́шися от неи́стовных страсте́й - попра́л еси́ куми́ры, и отрече́ся злове́рия: и быва́еши му́ченик испове́дав до́брое испове́дание. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.