Стихи́:

К ле́ствице ле́ствицу приложи́в о́тче,

Доброде́телив, пря́сло дости́гл еси́ да́же до небе́с:

Ра́дуется Иоа́нн в тридеся́тый.

Той шестина́десятым ле́том сый, и остроу́мен сый окру́жнею прему́дростию, принесе́ себе́ сама́го жертву свяще́ннейшую Бо́гу, на Сина́йскую го́ру возше́д, и уедини́вся, и в покоре́нии пребыва́я. Та́же по девятина́десятих ле́тех, воста́в до́йде на безмо́лвное по́прище, пятьми́ зна́меньми от Ки́риакова монастыря́ боре́ния уедине́ние прие́м, Фо́ла и́мя ме́сту: и четыредеся́тное ле́то преше́д, разжига́емь раче́нием, и огне́м боже́ственныя любве́. Ядя́ше у́бо от всех я́же непоро́чно реко́шася запове́данием, ма́ло же зело́ и не в сы́тость, и в сем мню киче́ния рог сломля́я всему́дро. Но слез исто́чник о́наго, ко́е у́бо сло́во [кто] изрече́т? Сна же толи́ко приима́ше, елико у́мнаго существа́ бде́нием не вреди́ти. Тече́ние же его́ моли́тва бе при́сная, и к Бо́гу раче́ние неуподоби́тельное. Сей у́бо вся́кою добродет́елию изобучи́вся, и до́бре жи́тельствовав, и велича́йших зре́ний полн быв. И ученика́ спя́ща в некоем месте под ка́менем ве́лиим, и иму́ща от него́ па́дшаго уже́ уби́тися, и в ча́сти раздели́тися: Святы́й же в ке́ллии сый, и Ду́хом боже́ственным позна́в, таковы́я сме́рти изба́ви, яви́вся ему́ во сне, и возста́вив от его́же хотя́ше пострада́ти паде́ния. В сем у́бо доброде́тели доше́д, и игу́мен святы́я горы́ Сина́йския быв. Оста́ви привре́менную жизнь, и к ве́чному преложи́ся упокое́нию. Пе́рвее сложи́в всему́друю кни́гу, боже́ственных и духо́вных степе́ней: я́же и Ле́ствица имену́ется.

Иоа́д проро́к бе сый от Самари́и. Его́же попра́в в Вефи́ле лев, и умори́ и́, егда́ обличи́ти идя́ше Иеровоа́ма я́же о телцу́ и́маже жря́ху. Повеле́бо ему́ Бог обличи́ти его́, и не я́сти хле́ба, ни пи́ти воды́, но возвраща́тися ско́ро. Ше́дже обре́те жру́ща Иеровоа́ма, возва́ и́ сло́вом Госпо́дним рече́, слы́ши со́нмище та́ко глаго́лет Госпо́дь, сын ражда́ется в дому́ иу́дове, и́мя ему́ Иоси́я, и сокруши́т сия́, и держа́вы высо́ких ссече́т. И простре́ ру́ку Иеровоа́м хотя́ его́ я́ти, и у́сше рука́ ему́. И помоли́ся Иеровоа́м да исцели́т его́. Проро́к же помоли́вся Бо́гу, и устро́ися рука́ его́ я́же и пре́же. И моля́ше же его́ царь, да обе́дает с ним. О́нже рече́, а́ще и до по́лу ца́рства да́си ми, не ям зде, я́ко Бог не повеле́ ми я́сти зде. И возврати́ся изы́ти хотя́. Умоле́н же бысть от лжи́ваго проро́ка сне́сти хле́ба с ним и по отъяде́нии прорече́ ему́ зва́вый его́, поне́же не́си пости́лся зде иде́же ти Госпо́дь не повеле́л вкуси́ти, и се за преслуша́ние твое́, повеле́ Бог удави́ти тя льву. И изше́дшу ему́ из гра́да, сре́те и́ лев, и сверг его́ со осля́те и умори́ и́. И не вкуси́ те́ла его́. И погребо́ша его́ че́стно.

Сей у́бо свяще́нный оте́ц наш Иоа́нн, бе от гра́да Никопо́ля Арме́нскаго. Отца́ Гратиа́на, ма́тере же Евфи́мии, христиа́ну су́щу: те́ма же преста́вльшемася. Блаже́нный же Иоа́нн лет сый осмина́десяти, отве́ржеся ми́ра, и бысть мона́х. И созда́в це́рковь Святы́я Богоро́дицы, и ту живя́ше с десятию́ мона́хи. В два́десять же осмо́е ле́то, поста́влен бысть епи́скопом во Асколо́не гра́де ну́дьми нехотя́. И пребысть де́сять лет во епи́скопии. Се́стричищь же его́ прия́т власть арме́нскую, и во ариа́нскую е́ресь впаде́, па́кости де́яше Иоа́нну. Тоя́ ра́ди вины́ иде Иоа́нн в Константи́нь град, ко Евфи́мию патриа́рху, и па́ки возврати́ся вспять. И утаи́вся всех и́же с ним, всед в кора́бль и ид́е во Иерусали́м. И помоли́вся Бо́гу, е́же наста́вити его́ на спасе́ное ме́сто. И яви́ся ему́ звезда́, и глас бысть: А́ще хо́щеши спасти́ся, восле́дуй ми. И доше́д ла́вры свята́го Са́ввы, и поклони́ся ста́рцу, хотя́ с ним жи́ти. И преда́ его́ иконо́му, я́ко еди́наго от убо́гих сиро́т, рек: Стражди́ повину́яся, послуша́нием бо ти спастис́я. И повеле́но бысть ему́ сбира́ти дрова́, и вари́ти со́чиво на де́лающих сте́ну. Страдав же ту три ле́та. По сем в странноприи́мницу пу́щен бысть, и сотвори́ два ле́та служа́ больны́м. Посе́м Са́вва даде́ ему́ ке́ллию, уже́ я́ко иску́сну, и пребы́сть в ней три ле́та не явля́яся челове́ком, ни вкуша́я хле́ба, то́кмо зе́лие. Сего́ восхоте́ Са́вва поста́вити попо́м, приведе́ его́ к патриа́рху Илии́ во Иерусали́м, и поруча́шеся за душу его́. Иоа́нн же тай о себе́ патриа́рху пове́да: немо́щно ми бы́вшу епи́скопом, попо́м ста́ти. Патриа́рх же предаде́ его́ Са́вве, глаго́ля: Не́коего ра́ди прегреше́ния не ста́вится. И отъи́де с ним Са́вва печа́лен: и возвести́ ему́ а́нгел, я́ко епи́скоп есть Иоа́нн. И пребы́сть двана́десять лет в ла́вре. Та́же воста́вшым на Са́вву еретико́м, отбеже́ Иоа́нн пять по́прищь от ла́вры. И влез в пеще́ру, и пребы́сть в ней четы́редесять и седмь лет, отню́д не исходя́, ни хле́ба вкуша́я. Еди́ною же заблуди́ собира́я зе́лие, изнемо́гся и паде́. А́нгел же Госпо́день взем внесе́ еѓо в пеще́ру. Иногда́ же восхоте́ша срацы́ни я́ти его́, тогда́ лев стра́шен отгоня́ше я́ от свята́го. Всех же лет живота́ его́ сто четы́ре. И преста́вися к Бо́гу, ангельское пожив житие́, челове́ки удиви́в, а́нгелы возвесели́в. Бысть же стар вельми́, бе́лы власы́ име́я, кру́глу браду́: ни́зок во́зрастом. Сосу́д избра́н Свято́му Ду́ху бысть.

Стихи́:

Та́ко Кириа́к па́стве па́стырь вели́кий,

Пасо́мь есть ны́не в та́йнем Спа́се зла́це.

Стихи́:

Сио́нский первоседа́льник, чу́вственный престо́ла,

К Сио́ну взы́де {о́мному}

Стихи́:

На небеси́ соста́вшися со страда́льцем ча́дом,

Страда́льческая ма́ти, и доброча́дная Евву́лия

Деви́ца не́кая во Александри́и и́менем Монони́я, от ю́ности бы́вши чернори́зица, о́бразом я́ко смире́на, изволе́нием же кумиролю́бица. Любя́ше бо бога́тьство, и собира́ше зла́то, и николи́же дая́ше ми́лостыни от своего́ име́ния, ни стра́нным, ни убо́гим, ни вдови́цам, ни чернори́зцем. Име́яше же сердобо́ли, от ни́хже ча́до себе́ нарече́ се́стрину дщерь, е́йже нощь и день обещева́ше свое́ бога́тьство, небе́сныя отпа́дши любве́. Де́ло бо се есть от пре́лести дия́воли, е́же име́ние держа́ти, и не твори́ти ми́лостыни ни́щим. Дия́вол бо не дае́т о души́ пещи́ся, но па́че науча́ет оби́дети сироты́ и бли́жняго, и презре́ти отца́ и ма́терь, да я́ко уби́йцам уподо́битися. Мно́гажды бо и мни́ху налага́ет сердобо́лями пещи́ся, и тем име́ние храни́ти, а не в ми́лостыню ни́щим твори́ти, я́ве на душе́вную па́губу храни́ти я. А́щели кто духо́вным ра́зумом и Бо́жиею благода́тию, пе́рвое подви́гнется о свое́й души́ пещи́ся, и пото́м сердобо́лей люби́ти, таковы́й в стра́се Бо́жии пое́т глаго́ля. Кто взы́дет на го́ру Госпо́дню, или́ кто ста́нет на ме́сте святе́м Его́; Непови́нен рука́ма и чист се́рдцем, и́же не прия́т насу́е души́ своея́. Но ти́и бо всу́е ду́шу свою́ полага́ют, мня́ще с пло́тию умира́ющу, и тем духо́вное де́ло ле́ностно творя́т, и о пло́ти вся́чески подвиза́ются. Сию́ у́бо деви́цу глаго́лемую Монони́ю, хотя́ преврати́ти ю на ми́лостыню, и отврати́ти от лихоима́ния, святы́й Мака́рий презви́тер, приста́вник ни́щих и кло́сных, пеки́йся о них, умы́сли таково́ де́ло. Бя́ше бо от ю́ности своея́ драго́му ка́мению де́лец. И глаго́ла к Монони́и, ка́мение безце́нное, измара́гд и иаки́нф не́откуду принесо́ша ко мне, и не вем укра́дени ли суть или́ ку́плени, не иму́ю что изрещи́, вы́ше бо суть цены́. Продае́т же я и́же их и́мать на пятьсо́т златни́к. Подо́бни же суть на устрое́ние у́твари сестри́чне твое́й. И се слы́шавши Монони́я, всем умо́м паде́ на́ ногу его́ глаго́лющи, молю́тися да никто́же во́змет их. И глаго́ла ей, пойди́ госпоже́ сама́ до хра́мины моея́ и виждь. Она́же не хоте́ ити́, но вдаде́ ему пятьсо́т златни́к глаго́лющи, возми́ сия́ молю́тися, аз бо не исхожу́ из ке́лии, и не хощу́ ви́дети челове́ка продаю́щаго. И взем от нея́ пятьсо́т златни́к Мака́рий, и даде́ я на потре́бу ни́щим. Вре́мени же мину́вшу, поне́же вели́ку име́яше честь во Александри́и боголю́бец сый и ми́лостивый ста́рец, и сумня́шеся деви́ца помяну́ти ему́. Последи́ же сре́те и́ в це́ркви, и глаго́ла ему́, что вели́ши молю́тися о о́ном ка́мении на ни́хже це́ну взял еси́ у мене́, пятьсо́т златни́ц. О́нже глаго́ла ей от него́же дне даде́ ми зла́то, дах е в це́ну ка́мения. Да а́ще хо́щеши ви́дети я, пойди́ в хлеви́ну мою́, ту бо лежи́т ка́мение, и виждь а́ще ти суть го́де. А́щели, да во́змеши свое́ зла́то. И прии́де Монони́я ра́дующися. Бя́ху же в хлеви́нах тех в го́рних му́жи, а в до́лних жены́. И прише́дши же о́ней в дом его́, глаго́ла святы́й что хо́щеши ви́дети иаки́нф ли, или́ измара́гд. Она́же рече́, е́же ты хо́щеши. И возведе́ ю на го́рнюю хлеви́ну, и показа́ ей хромы́я и слепы́я и разсла́бленныя. И рече́, се есть иаки́нф. Та́же сведе́ ю в до́лняя, и показа́ ей жены́, рек, а се измара́гд. И мню сих честне́е не обря́щется ничто́же. А́ще ти го́де суть; А́щели, возми́ свое́ зла́то; Сим у́бо та́ко бы́вшим; Обрати́ся деви́ца печа́лна. И вше́дши в дом свой. От мно́гия печа́ли в неду́г впаде́, я́ко не Бо́га ра́ди сотвори́вши де́ло се, но по ну́жди прельщена́. И в боле́зни той при сме́рти бы́вши я́ко до толи́ка, изнемо́же. И ви́де себе́ в ме́стех му́чимых, о́во тма кроме́шная, о́во огнь негаси́мый, и червь не усыпа́яй, и пристра́шна бысть, и не́коего све́тла му́жа показа́юща сия́ и глаго́люща ей, я́ко от сих мук изба́вил тя есть преподо́бный Мака́рий, ка́мение о́но купи́л ти измара́гд и иаки́нф. Она́ же я́ко от сна возбну́вши от боле́зни устра́бльшися, мно́го зело́ хва́ляше ста́рца. И бысть отто́ле ми́лостива зело́ к ни́щим.

Глаго́ла святы́й Анаста́сий Сина́йский: я́ко мужь не́кто в мона́шеском о́бразе пребыва́я в небреже́нии вся́ком, и ле́ностию свое житие́ сконча́в: разболе́сяже сме́ртною боле́знию, доне́леже прише́дшу ему́ в после́дняя дыха́ния. И ника́коже своея́ сме́рти убоя́вся, но со вся́ким благодаре́нием, и улыска́нием те́ла отлуча́шеся. И приседя́щым у него́ боголю́бцем отце́м. Обы́чай бо бе́яше таковы́й в том монастыре́, егда́ кто к концу́ прихожда́ше жития́, присеща́ху его́ монасты́рская бра́тия с па́стырем их, и зря́ху издыха́юща бра́та, до́ндеже души́ разлуче́ние бу́дет. Вопроси́ша же и́ глаго́люще: Ве́руй бра́те, я́коже мы ви́дехом во вся́ком небреже́нии тебе́ свое́ житие́ сконча́ша, и отку́ду тебе́ таково́ безпеча́лие бысть в час сей, и сла́дкое улыска́ние, не ве́мы. Оба́че Го́спода Бо́га Иису́са Христа́ си́лою укрепля́емь, рцы нам воста́в, да вси мы вели́чия Бо́жия испове́даем. И к сим брат послу́ша, и воста́в рече́: Вои́стину честни́и отцы́, во вся́ком небреже́нии свое́ житие́ сконча́х, и ны́не изнесо́ша рукописа́ние мои́х грех́ов а́нгели Бо́жии, и в час сий почто́ше и ре́ша: Зна́еши ли сия́? И рех аз: Ей, изве́стно зна́ю. Но оба́че отне́леже отве́ргся ми́ра и постри́гся, не осуди́х челове́ка, ни зло́бы держа́ху. И молю́ на мне сохрани́тися Христо́ву рече́нию. Рече́ бо: Не осужда́йте, да не осужде́ни бу́дете: оста́вите, и оста́вится вам. Я́коже рех сие́: а́бие а́нгели раздра́ша рукописа́ние грехо́в мои́х, и со все́ю ра́достию и безпеча́лием отхожу́ к Бо́гу. Сих ра́ди за́поведей я́коже брат ко отце́м пове́да, предаде́ с ми́ром ду́шу Го́сподеви. Те́мже у́бо и мы бра́тие соблюде́мся от вся́кого осужде́ния, и не осудим никого́же.

Ве́дый бу́ди О бра́те, я́ко на́шего нача́ло спасе́ния и утверже́ния, и зача́ло прему́дрости, по проро́ку, и пе́рвый степе́нь доброде́телем, страх Бо́жий есть. Стра́хом бо Госпо́дним уклоня́ется от зла всяк. Того́ бо ра́ди и грехо́м очище́ние быва́ет, и доброде́телем хране́ние, и путь к соверше́нию быва́ет. Егда́ бо страх Бо́жий в ду́шу вни́дет, твори́т сию́ преоби́дети вся ми́ра сего́ ве́щи, и забве́ние е́же по пло́ти сро́дник. От сих же, смире́ние, е́же есть глава́ и нача́ло всем доброде́телем. Преобиде́ние бо и лише́ние всем земны́м веще́м, смире́ние быва́ет. Пе́рвое у́бо, я́ко да умерьтви́т кто себе́ свое́й во́ли. Второ́е, е́же не то́чию свои́х дея́ний, но и помышле́ний не утаи́ти от своего́ отца́. Тре́тие же, не свое́й со́вести, но отца́ своего́ разсужде́нием и повеле́нием повинова́тися. Четве́ртое во всем повину́яся его́вем повеле́нием. Пя́тое, е́же не то́чию самому́ не дерзну́ти, и обезче́стити кого́, но и и́же от ино́го приходя́щее ти безче́стие, с ра́достию приима́ти. Шесто́е, е́же ничто́же начина́й сотвори́ти, кроме́ и́же от него́ запове́даннго ти, а́ще и от святы́х писа́ний слы́шал еси́. Седмо́е, егда́ и в ма́лых оде́ждах, дово́лен бу́деши, и со благодаре́нием прие́мли сия́, и недосто́йна себе́ сотвори́ти сим. Осмо́е, я́ко да после́днейша па́че всех себе́ вменя́еши и́стинным се́рдцем. Девя́тое, язы́к удержава́ти, и е́же не продерзова́ти в бесе́де, и возвыша́ти глас. Деся́тое е́же не бы́ти гото́ву и пе́рвому на смех. Сим бо и подо́бными си́ми зна́меньми смире́ние познава́ется. Е́же а́ще и́стинною соверша́ется, ско́ро к высоте́ любви́ возво́дит стяжа́вшаго е. В не́мже страх муче́ния несть, и и́мже вся, не ктому́ со стра́хом сохраня́ются, но любо́вию безме́рною и жела́нием до́брым. Я́ко да возмо́жеши пости́гнути верх, е́же есть доброде́телем ле́ствица. По́вести же ти да бу́дут к подража́нию словеса́ живу́щих с тобо́ю бра́тии, и благове́иньство их, е́же подража́ти и зави́дети поспеши́вым. Вели́ка по́льза быва́ет хотя́щим к соверше́нию приити́, я́ко да возмо́жеши всем сим после́довати. И всем пра́виле духо́внем о́бщаго жития́ до конца́ бы́ти. Сия́ и́хже рече́ Дави́д, к соблюде́нию да бу́дет тебе́ жи́тельствовати с бра́тиями. Аз же рече́, я́ко глух не слы́шах, и я́ко нем не отверза́я уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́ша, и не имы́ во усте́х свои́х обличе́ния; Я́же бо ви́диши не суть к созда́нию и по́льзе, я́ко слеп буд́и к сим. И я́же слы́шиши, я́ко глух и нем, и не имы́й во усте́х обличе́ние. Ели́цы ве́рнии не послушли́ви и безче́стни суть, я́ко нем и не слы́шай, от них отвраща́йся. А́ще ти обличе́ния и уничиже́ния, или́ поруга́ния принесу́т, не подви́жим бу́ди, и не гне́вайся я́коже и глухи́й. При́сно словесе́м псалма́ сего́ всегда́ поуча́йся, е́же рех сохраню́ пути́ моя́, да не согрешу́ язы́ком мои́м. Положи́х усто́м мои́м храни́ло, егда́ воста́нет гре́шный на мя. И да не возненави́диши сих или́ осу́диши. Сим при́сно поуча́йся, и сохраня́й вы́ше рече́нных. К сим же безу́мна и неве́жда себе́, по апо́стольскому словеси́ сотвори́. Я́ко да бу́деши мудр, показу́я я́ко ничто́же разсужа́я, или́ сомня́ся твори́ти и́же от отца́ повеле́нная ти. Но со вся́кою простото́ю и ве́рою, того́ то́чию свя́та святы́м вменя́й бы́ти. Пра́ведна и поле́зна су́ща и́же от него́ запове́данная ти. Сим бо повинове́нием утверди́ свое́ се́рдце, и та́ко возмо́жеши до конца́ терпе́ти, и носи́ти благи́й яре́м и ле́гкое бре́мя послуша́ния. И не возмо́жет тебе́ отлучи́ти кова́рьство бесов́ское от о́бщаго жития́. Терпе́ние же твое́ не от ины́х доброде́телей да испра́влено бу́дет, си́речь егда́ ни от кого́ прогне́ван, или́ укоре́н, или́ уничиже́н, поне́же не твое́ю доброде́телию есть се, ниже́ в твое́й во́ли лежи́т. Но егда́ укаря́емь уничижа́емь, и оклевета́емь, с кро́тостию и со смире́нием терпи́ши. Се́бо в твое́м произволе́нии лежи́т. Но у́бо сия́ вся я́же предложи́вше ре́хом, прекрати́вше, вско́ре не́что рече́м, к ле́гкости твоего́ по́мысла сие́ воспомяну́ти. Слы́ши па́ки по́ряду, ка́ко возмо́жеши взы́ти на соверше́ние доброде́телем ле́ствицы; Нача́ло на́шего спасе́ния есть, страх Бо́жий. От сего́ бо ражда́ется благо́е послуша́ние. От того́же ражда́ется отверже́ние ми́ра и преобиде́ние земны́х веще́й всех. От сего́же смире́ние. От смире́ния же ражда́ется свои́м во́лям умерщве́ние. От умерщве́ния же воль свои́х, сла́достем коре́ния увяда́ют. От си́хже вся стра́сти душе́вныя исчеза́ют. Сим бо исче́знувшем, доброде́тели плод творя́т и процвета́ют. И от умноже́ния же доброде́телем, чистота́ се́рдцу ражда́ется. Чистоте́ же серде́чной ро́ждьшися, апо́стольское соверше́ние быва́ет. И та́ко к кра́ю любви́ дости́гнеши, и тому́ прилепи́шися е́же есть Бог. Ему́же сла́ва ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.